Легенды Кавказа

Город Минеральные Воды, как и все Кавказские Минеральные Воды, окружён горами-лакколитами. Даже люди, не слишком интересующиеся историей, знают, что всем этим горам посвящено немало легенд и историй, участниками которых являются наши предки, жившие на территории Минвод столетия назад, а теперь окружённые ореолом мифов и легенд. И легенды эти по-своему красивые, занимательные и, безусловно, захватывающие.

Издавна народная фантазия рождала причудливые сказания о прошлом, о том, чему в старину не мог еще дать объяснения человеческий разум, о возникновении гор, озер, ни небных источников - обо всем окружающем мире, полном тайн.

Глядя на горы, люди отождествляли их с застывшими великанами, и причудливых очертаниях, фантазируя, они представляли голову, лицо ими туловище великанов. Создавали легенды. Они дошли и до нас через века и при всей наивности по-прежнему очаровывают своей поэтичностью, богатством мысли, глубиной народной мудрости.

Легенд о Кавказских горах и лакколитах предгорья много. Вот одна и из наиболее распространенных в обработке карачаевского поэта и прозаика Муссы Батчаева (приводится в сокращении).

Беспредельная мощь в теле и великая кротость в душе заключены были у первых жителей этой земли - нартов-богатырей. Когда над ними угасало солнце, их день спокойно умирал, чтобы завтра снова родиться. И к ним приходила ночь со своей темнотой, сердца их оставались светлыми и чистыми, потому что в них никогда не засыпала доброта.

Вслед за летом и к ним приходили дожди осени и морозы зимы, но тепло их дружбы никогда не остывало. Их небеса тоже иногда закрывались тучами и хмурились от непогоды, но только смех и песни веселья всегда были слышны в их краю.

Длилось бы вечно золотое время нартов, если бы седоглавый красавец, вождь нартов, не воспылал страстью к юной Машуке, нежно любившей своего жениха, которым был единственный сын вождя.

Отправил старик молодого нарта в степь на охоту, чтобы он не мешал сделать Машуку своей женой...

Оттолкнула юная красавица вождя и, убегая от него, потеряла кольцо, надетое на ее палец возлюбленным в знак верности.

Забросил старик далеко от себя кольцо и стал превращаться в сосуд ревнивой ненависти к сыну-сопернику.

Увидел кольцо сын в степи и на крыльях тревоги прилетел домой.

Ужасен был бой. Немало нартов обнажили свои мечи за победу сына, но не меньше осталось верных вождю.

В первых рядах бились отец с сыном: многоопытный и сильный с молодым и неутомимым.

Сбил старый вождь с головы сына железный шлем, оглушил его и пятью страшными ударами меча отнял когда-то подаренную им жизнь.

Но и сам не уберегся - единственный удар сына глубоко рассек его седую голову, и он, пошатываясь, пошел умирать.

Не могла перенести гибель жениха прекрасная Машука, как камень, катящийся с горы, помчалась она к растерзанному телу молодого богатыря и ударом его кинжала остановила боль своего любящего сердца.

А битва не унималась. Жестоко сражались друг с другом исполины-нарты, тряслась, качалась земля, бездонные пропасти разверзались под их ударами.

Но не может быть на земле битв, которые на заканчиваются.

Когда утром взошло солнце, оно увидело поле боя, сплошь покрытое погубившими друг друга гигантами. Живых не было. Лишь два верных пса скулили у ног своего хозяина - вождя нартов, скулили до тех пор, пока печаль не закрыла им глаза.

Кровь, которая могла пролиться, пролилась, сердца, которые могли остановиться, остановились, и все умерло.

Так исчезли с лица Кавказа нарты и так появились горы - вечный памятник богатырям.

Кольцом-горой стало укатившееся в степь золотое кольцо Машуки.

Горой Железной чернеет шлем, сбитый с головы жениха.

Сам жених, изрубленный на пять частей, превратился в лиловую пятиглавую гору, так и названную людьми - Бештау. А вокруг - большое количество погибших в бою и окаменевших храбрых воинов-великанов.

Каждую весну покрывается зеленью и грустно цветет застывшая неподалеку от любимого Машука. В боку ее зияет Провалом кинжальная рана, чуть подальше, еще до недавнего времени, сверкал на солнце острой вершиной, исковерканный теперь людьми, окаменевший Кинжал.

Очень много нартов было, очень много стало гор...

И самая могучая из них та, которая уходит седой раздвоенной головой в туманы. Главный нарт назван Минги-тау, что значит - главная гора. И еще зовут ее Эльбрус. У ног его лежат два верных окаменевших пса - Большой и Малый Бермамыт.

Суров Минги-тау. Не тает на нем снег и в жаркое лето. А зимой его дыхание, сердитыми буранами и сквозящими вьюгами, носится по горам и долинам, леденит все живое, что встречается на пути.

Но теплеет постепенно грудь старика. Смотрит он с высоты на сына, на Машуку, на всех своих поверженных нартов, и слезы раскаяния рождаются в его глубинах. Но холодны эти слезы, не могут они воскресить окаменевших нартов.

В другой, не менее печальной, легенде рассказывается о том, как один богатый кочевник, чья юрта стояла у Кум-реки, так любил свою красавицу-дочь, что выполнял все ее желания, доставал для нее драгоценные украшения, какие она только пожелает и какие ость на свете.

Когда ее посватали и надо было ехать к жениху, отец нагрузил целый караван верблюдов с приданым.

Прощаясь, отец спросил дочь, довольна ли она приданым. Капризная дочь ответила: «Нет, я не вижу чехла для моих ножниц».

Сраженный такой неблагодарностью, в пылу гнева, отец обратился к Аллаху со словами проклятия своей дочери.

Аллах услышал слова проклятия, и тогда задрожала, застонала земля - все вокруг окуталось сплошным густым туманом. А когда он рассеялся - народ увидел окаменевший караван - цепь гор - и одиноко стоявшую гору, стройную и красивую, напоминавшую дочь убитого горем старика.

Имя девушки в этой легенде называют по-разному. Но может ее звали Сюерше? Может, этим именем из легенды и называли так долго изящную гору, пока не сменили ее название на Кинжал.